Сказка о молодильных яблоках и живой воде

- Поди домой, у тебя много и дров и лучины. Послушался старик - не

стал рубить дерево. Приезжает домой - у него полон двор и дров и лучины.

Рассказал он старухе про птичку, а старуха ему говорит:

- У нас изба-то худа - поди-ка, старик, опять в лес, не поправит ли

птичка нашу избу.

Старик послушался. Приезжает в лес, нашел это дерево, взял топор и

давай рубить.

Опять выскакивает птичка:

- Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

- Да вот, птичка, у меня больно изба-то плоха, не поправишь ли ты?

- Иди домой, у тебя изба новая, всего вдоволь. Воротился старик домой

и не узнает: стоит на его дворе изба новая, словно чаша полная, хлеба -

вдоволь, а коров, лошадей, овец и не пересчитаешь. Пожили они некоторое

время, приелось старухе богатое житье, говорит она старику:

- У нас всего довольно, да мы крестьяне, нас никто не уважает. - По-

ди-ка, старик, попроси птичку - не сделает ли она тебя чиновником, а ме-

ня чиновницей. Старик взял топор. Приезжает в лес, нашел это дерево и

начинает рубить. Выскакивает птичка:

- Чивы, чивы, чивычок, чего надо, старичок?

- Да вот, родима птичка, нельзя ли меня сделать чиновником, а мою

старуху - чиновницей?

- Иди домой, будешь ты чиновником, а старуха твоя - чиновницей.

Воротился он домой. Едет по деревне - все шапки снимают, все его бо-

ятся. Двор полон слуг, старуха его разодета, как барыня.

Пожили они небольшое время, захотелось старухе большего.

- Велико ли дело - чиновник! Царь захочет - и тебя и меня под арест

посадит. Поди, старик, к птичке, попроси - не сделает ли тебя царем, а

меня - царицей.

Делать нечего. Старик опять взял топор, поехал в лес и начинает ру-

бить это дерево. Выскакивает птичка:

- Чивы, чивы, чивычок, чего надо старичок?

- Да вот чего, матушка родима птичка: не сделаешь ли ты меня царем, а

старуху мою - царицей?

- Ступай домой, будешь ты царем, а старуха твоя - царицей.

Приезжает он домой, а за ним уж послы приехали: царь-де помер, тебя

на его место выбрали. Немного пришлось старику со старухой поцарствовать

- показалось старухе мало быть царицей:

- Велико ли дело - царь! Бог захочет - смерть пошлет, и зароют в сы-

рую землю. Ступай, старик, к птичке да проси - не сделает ли она нас бо-

гами... Взял старик топор, пошел к дереву и хочет рубить его под корень.

Выскакивает птичка:

- Чивы, чивы, чивычок, чего надо старичок?

- Сделай милость, птичка, сотвори меня Богом.

- Ладно, ступай домой - будешь ты быком, а старуха твоя - свиньей.

Старик тут же обратился быком. Приходит домой и видит - стала его

старуха свиньей.

ЦАРЬ-МЕДВЕДЬ

Жил себе царь с царицею, детей у них не было. Царь поехал раз на охо-

ту красного зверя да перелетных птиц стрелять. Сделалось жарко, захоте-

лось ему водицы испить, увидал в стороне колодец, подошел, нагнулся и

только хотел испить - царь-медведь и ухватил его за бороду.

- Пусти, - просится царь.

- Дай мне то, чего в доме не знаешь; тогда и пущу. "Что ж бы я в доме

не знал, - думает царь, - кажись, все знаю..."

- Я лучше, - говорит, - дам тебе стадо коров.

- Нет, не хочу и двух стад.

- Ну, возьми табун лошадей.

- Не надо и двух табунов; а дай то, чего в доме не знаешь.

Царь согласился, высвободил свою бороду и поехал домой. Входит во

дворец, а жена родила ему двойню: Ивана-царевича и Марью-царевну; вот

чего не знал он в доме. Всплеснул царь руками и горько заплакал.

- Чего ты так убиваешься? - спрашивает царица.

- Как мне не плакать? Я отдал своих деток родных царю-медведю.

- Каким случаем?

- Так и так, - сказывает царь.

- Да мы не отдадим их!

- О, никак нельзя! Он вконец разорит все царство, а их все-таки

возьмет.

яму, убрали ее, разукрасили, словно палаты, навезли туда всяких запасов,

чтоб было что и пить и есть; после посадили в ту яму своих детей, а по-

верх сделали потолок, закидали землею и заровняли гладко-нагладко.

В скором времени царь с царицею померли, а детки их растут да растут.

Пришел наконец за ними царьмедведь, смотрит туда-сюда: нет никого! Опус-

тел дворец. Ходил он, ходил, весь дом выходил и думает: "Кто же мне про

царских детей скажет, куда они девались?"

Глядь - долото в стену воткнуто.

- Долото, долото, - спрашивает царь-медведь, - скажи мне, где царские

дети?

- Вынеси меня на двор и брось наземь; где я воткнусь, там и рой.

закружилось, завертелось и прямо в то место воткнулось, где были спрята-

ны Иван-царевич и Марья-царевна. Медведь разрыл землю лапами, разломал

потолок и говорит:

- А, Иван-царевич, а, Марья-царевна, вы вот где!.. Вздумали от меня

прятаться! Отец-то ваш с матерью меня обманули, так я вас за это съем.

- Ах, царь-медведь, не ешь нас, у нашего батюшки осталось много кур и

гусей и всякого добра; есть чем полакомиться.

- Ну, так и быть! Садитесь на меня; я вас к себе в услугу возьму.

Они сели, и царь-медведь принес их под такие крутые да высокие горы,

что под самое небо уходят; всюду здесь пусто, никто не живет.

- Мы есть-пить хотим, - говорят Иван-царевич и Марья-царевна.

- Я побегу, добуду вам и пить и есть, - отвечает медведь, - а вы пока

тут побудьте да отдохните. Побежал медведь за едой, а царевич с царевною

стоят и слезно плачут. Откуда не взялся ясный сокол, замахал крыльями и

вымолвил таково слово:

- Ах, Иван-царевич и Марья-царевна, какими судьбами вы здесь очути-

лись?

- Зачем же взял вас медведь?

- На всякие послуги.

- Хотите, я вас унесу? Садитесь ко мне на крылышки.

Они сели; ясный сокол поднялся выше дерева стоячего, ниже облака хо-

дячего и полетел было в далекие страны. На ту пору царь-медведь прибе-

жал, усмотрел сокола в поднебесье, ударился головой в сырую землю и об-

жег ему пламенем крылья. Опалились у сокола крылья, опустил он царевича

и царевну наземь.

- А, - говорит медведь, - вы хотели от меня уйти; съем же вас за то и

с косточками!

- Не ешь, царь-медведь, мы будем тебе верно служить.

Медведь простил их и повез в свое царство: горы все выше да круче.

Прошло ни много, ни мало времени.

- Ах, - говорит Иван-царевич, - я есть хочу.

- И я! - говорит Марья-царевна. Царь-медведь побежал за едой, а им

строго наказал никуда не сходить с места. Сидят они на травке на муравке

да слезы ронят. Откуда не взялся орел, спустился из-за облака и спраши-

вает:

- Ах, Иван-царевич и Марья-царевна, какими судьбами очутились вы

Они рассказали.

- Хотите, я вас унесу?

- Куда тебе! Ясный сокол брался унести, да не смог, и ты не сможешь!

- Сокол - птица малая; я взлечу повыше его; садитесь на мои крылышки.

Царевич с царевною сели; орел взмахнул крыльями и взвился еще выше.

Медведь прибежал, усмотрел орла в поднебесье, ударился головой о сыру

землю и опалил ему крылья. Спустил орел Ивана-царевича и Марью-царевну

наземь.

- А, вы опять вздумали уходить! - сказал медведь. - Вот я же вас

- Не ешь, пожалуйста, нас орел взманил! Мы будем служить тебе верой и

правдою.

Царь-медведь простил их в последний раз, накормил-напоил и повез

дальше...

Прошло ни много, ни мало времени.

- Ах, - говорит Иван-царевич, - я есть хочу.

- И я! - говорит Марья-царевна. Царь-медведь оставил их, а сам за

едой побежал. Сидят они на травке на муравке да плачут. Откуда не взялся

бычок, замотал головой и спрашивает:

- Иван-царевич, Марья-царевна! Вы какими судьбами здесь очутились?

Они рассказали.

- Хотите, я вас унесу?

- Куда тебе! Нас уносили птица-сокол да птицаорел, и то не смогли; ты

и подавно не сможешь! - а сами так и разливаются, едва во слезах слово

вымолвят.

- Птицы не унесли, а я унесу! Садитесь ко мне на спину.

Они сели, бычок побежал не больно прытко. Медведь усмотрел, что царе-

вич с царевною уходить стали, и бросился за ними в погоню.

- Ах, бычок, - кричат царские дети, - медведь гонится.

- Далеко ли?

- Нет, близко!

Только было медведь подскочил да хотел сцапать, бычок взрыл землю ко-

пытами и залепил ему оба глаза. Побежал медведь на сине море глаза про-

мывать, а бычок все вперед да вперед! Царь-медведь умылся да опять в по-

гоню.

- Далеко ли?

- Ох, близко!

Медведь подскочил, а бычок опять взрыл землю копытами и залепил ему

оба глаза. Пока медведь бегал глаза промывать, бычок все вперед да впе-

ред! И в третий раз залепил он глаза медведю; а после того дает Ива-

ну-царевичу гребешок да утиральник и говорит:

- Коли станет нагонять царь-медведь близко, в первый раз брось гребе-

шок, а в другой - махни утиральником.

Бычок бежит все дальше и дальше. Оглянулся Иван-царевич, а за ними

царь-медведь гонится: вот-вот схватит! Взял он гребешок и бросил позадь

себя - вдруг вырос, поднялся такой густой, дремучий лес, что ни птице не

пролететь, ни зверю не пролезть, ни пешему не пройти, ни конному не про-

ехать.

сквозь дремучий лес и бросился догонять; а царские дети далеко-далеко!

Стал медведь нагонять их, Иван-царевич оглянулся и махнул позадь себя

утиральником - вдруг сделалось огненное озеро: такое широкое-широкое!

Волна из края в край бьет. Царь-медведь постоял, постоял на берегу и по-

воротил домой; а бычок с Иваном-царевичем да с Марьей-царевной прибежал

на полянку.

На той на полянке стоял большой славный дом.

- Вот вам дом! - сказал бычок. - Живите - не тужите. А на дворе при-

готовьте сейчас костер, зарежьте меня да на том костре и сожгите.

- Ах! - говорят царские дети. - Зачем тебя резать? Лучше живи с нами;

мы за тобой будем ухаживать, станем тебя кормить свежею травою, поить

ключевой водою.

- Нет, сожгите меня, а пепел посейте на трех грядках: на одной грядке

выскочит конь, на другой собачка, а на третьей вырастет яблонька; на том

коню езди ты, Иван-царевич, а с тою собачкой ходи на охоту. Так все и

сделалось. Вот как-то вздумал Иван-царевич поехать на охоту; попрощался

с сестрицею, сел на коня и поехал в лес; убил гуся, убил утку да поймал

живого волчонка и привез домой.

Видит царевич, что охота идет ему в руку, и опять поехал, настрелял

всякой птицы и поймал живого медвежонка.

В третий раз собрался Иван-царевич на охоту, а собачку позабыл с со-

бой взять.

Тем временем Марья-царевна пошла белье мыть. Идет она, а на другой

стороне огненного озера прилетел к берегу шестиглавый змей, перекинулся

красавцем, увидал царевну и так сладко говорит:

- Здравствуй, красная девица!

- Здравствуй, добрый молодец!

- Я слышал от старых людей, что в прежнее время этого озера не быва-

ло; если б через него да был перекинут высокий мост - я бы перешел на ту

сторону и женился на тебе.

- Постой! Мост сейчас будет, - отвечала ему Марья-царевна и бросила

утиральник: в ту ж минуту утиральник дугою раскинулся и повис через озе-

ро высоким, красивым мостом.

Змей перешел по мосту, перекинулся в прежний вид, собачку Ивана-царе-

вича запер на замок, а ключ в озеро забросил; после того схватил и унес

царевну. Приезжает Иван-царевич с охоты - сестры нет, собачка взаперти

воет; увидал мост через озеро и говорит:

- Верно, змей унес мою сестрицу!

Пошел разыскивать. Шел-шел, в чистом поле стоит хатка на курьих лап-

ках, На собачьих пятках.

- Хатка, хатка! Повернись к лесу задом, ко мне передом.

Хатка повернулась; Иван-царевич вошел, а в хатке лежит баба-яга кос-

тяная нога из угла в угол, нос в потолок врос.

- Фу-фу! - говорит она. - Доселева русского духа не слыхать было, а

нынче русский дух воочию проявляется, в нос бросается! Почто пришел,

Иван-царевич?

- Да если б ты моему горю пособила!

- А какое твое горе?

Царевич рассказал ей.

- Ну, ступай же домой; у тебя на дворе есть яблонька, сломи с нее три

зеленых прутика, сплети вместе и там, где собачка заперта, ударь ими по

замку: замок тотчас разлетится на мелкие части. Тогда смело на змея иди,

не устоит супротив тебя.

Иван-царевич воротился домой, освободил собачку - выбежала она

злая-злая! Взял еще с собой волчонка да медвежонка и отправился на змея.

Звери бросились на него и разорвали в клочки. А Иван-царевич взял

Марью-царевну, и стали они жить-поживать, добра наживать.

ПРИТВОРНАЯ БОЛЕЗНЬ

Бывали-живали царь да царица; у царицы был один сын, Иван-царевич.

Вскоре царь умер, сыну своему царство оставил.

Царствовал Иван-царевич, тихо и благополучно и всеми подданными был

любим. Женился Иван, и вскоре родились у него два сына.

Иван-царевич ходил с своим воинством воевать в иные земли, в дальние

края, к Пану Плешевичу; ратьсилу его побил, а самого в плен взял и в

темницу заточил.

А был Пан Плешевич куда хорош и пригож! Увидала царица, мать Ива-

на-царевича, полюбила и стала частенько навещать его в темнице.

Однажды говорит ей Пан Плешевич:

- Как бы нам сына твоего, Ивана-царевича, убить? Стал бы я с тобой

вместе царствовать!

Царица ему в ответ:

- Я бы очень рада была, если б ты убил его.

- Сам я убить его не могу, а слышал я, что есть в чистом поле чудище

о трех головах. Скажись царевичу больною и вели убить чудище о трех го-

ловах да вынуть из чудища все три сердца; я бы съел их - и у меня бы си-

лы прибыло.

На другой день царица разболелась-расхворалась, позвала к себе царе-

вича и говорит ему таково слово:

- Чадо мое милое, Иван-царевич! Съезди в поле чистое, убей чудище о

трех головах, вынь из него три сердца и привези ко мне: скушаю - авось

поправлюсь!

Иван-царевич послушался, сел на коня и поехал. В чистом поле привязал

он своего доброго коня к старому дубу, сам сел под дерево и ждет...

Вдруг прилетело чудище великое, село на старый дуб - дуб зашумел и пог-

нулся.

ужин!

зал Иван-царевич, натянул свой тугой лук и пустил калену стрелу; разом

сшиб чудищу все три головы, вынул три сердца, привез домой и отдал мате-

ри.

Плешевичу.

Съел он, царица и спрашивает:

- Что - будет ли у тебя силы, как у моего сына?

- Нет, еще не будет! А слышал я, что есть в чистом поле чудище о шес-

ти головах; пусть царевич с ним поборется. Одно что-нибудь: или чудище

его пожрет, или он привезет еще шесть сердец.

Царица побежала к Ивану-царевичу:

- Чадо мое милое! Мне немного полегчало; а слышала я, что есть в чис-

том поле другое чудище, о шести головах; убей его и привези шесть сер-

дец. Иван-царевич сел на коня и поехал в чистое поле, привязал коня к

старому дубу, а сам сел под дерево. Прилетело чудище о шести головах -

весь дуб пошатнулся.

- Ха-ха-ха! Конь - на обед, молодец - на ужин!

- Нет, чудище поганое! Не уловивши бела лебедя, да кушаешь!

Натянул царевич свой тугой лук, пустил калену стрелу и сбил чудищу

три головы.

Бросилось на него чудище поганое, и бились они долгое время; Иван-ца-

ревич осилил, срубил и остальные три головы, вынул из чудища шесть сер-

дец, привез и отдал матери.

Она того часу приказала их сжарить; после взяла и понесла в темницу к

Пану Плешевичу.

Пан Плешевич от радости на ноги вскочил, царице челом бил; съел шесть

сердец. Царица и спрашивает:

- Что - станет ли у тебя силы, как у моего сына?

- Нет, не станет! А слышал я, что есть в чистом поле чудище о девяти

головах: коли съем его еще сердца - тогда наверное будет у меня силы с

ним побороться!

Царица побежала к Ивану-царевичу:

- Чадо мое милое! Мне получше стало; а слышала я, что есть в чистом

поле чудище о девяти головах; убей его и привези девять сердец.

- Ах, матушка родная! Ведь я устал, пожалуй, мне не выстоять супротив

того чудища о девяти головах!

- Дитя мое! Прошу тебя - съезди, привези. Иван-царевич сел на коня и

поехал; в чистом поле привязал коня к старому дубу, сам сел под дерево и

заснул.

шатнулся.

- Ха-ха-ха! Конь - на обед, молодец - на ужин!

Царевич проснулся:

- Нет, чудище поганое! Не уловивши бела лебедя, да кушаешь!

Натянул свой лук, пустил калену стрелу и сразу сшиб шесть голов, а с

остальными долго-долго бился; срубил и те, вынул сердца, сел на коня и

поскакал домой.

Мать встречает его:

- Что, Иван-царевич, привез ли девять сердец?

- Привез, матушка! Хоть с великим трудом, а достал.

- Ну, дитя мое, теперь отдохни!

Взяла от сына сердца, приказала сжарить и отнесла в темницу к Пану

Плешевичу.

Пан Плешевич съел, царица и спрашивает:

- Что - станет ли теперь силы, как у моего сына?

- Станет-то станет, да все опасно; а слышал я, что когда богатырь в

баню сходит, то много у него силы убудет; пошли-ка наперед сына в баню.

Царица побежала к Ивану-царевичу:

- Чадо мое милое! Надо тебе в баню сходить, с белого тела пот омыть.

Иван-царевич пошел в баню; только что омылся - а Пан Плешевич тут как

тут, размахнулся острым мечом и срубил ему голову.

Узнала о том царица - от радости запрыгала, стала с Паном Плешевичем

в любви поживать да всем царством заправлять.

Осиротели двое малых сыновей Ивана-царевича. Вот они бегали, играли,

у бабушки-задворенки оконницу изломали.

- Ах вы, такие-сякие! - обругала их бабушка-задворенка. - Зачем окон-

ницу изломали?

Прибежали они к своей матери, стали ее спрашивать: почему-де так не-

ласково обошлась с нами? Говорит мать:

- Был бы у вас батюшка, заступился, да убил его Пан Плешевич, и схо-

ронили его во сырой земле.

- Матушка! Дай нам мешочек сухариков, мы пойдем оживим нашего батюш-

ку.

- Благослови, матушка, мы пойдем.

- Ну, ступайте... Того часу дети Ивана-царевича срядились и пошли в

дорогу.

ло делается, - попался навстречу им седой старичок:

- Куда вы, царевичи, путь держите?

- Идем к батюшке на могилу: хотим его оживить.

- Ох, царевичи, вам самим его не оживить. Хотите, я помогу?

- Помоги, дедушка!

- Нате, вот вам корешок; отройте Ивана-царевича, этим корешком его

вытрите.

тем корешком вытерли. Иван-царевич встал:

- Здравствуйте, дети мои милые! Как я долго спал!

Воротился домой, а у Пана Плешевича пир идет. Как увидал он Ивана-ца-

ревича, так со страху и задрожал.

Иван-царевич предал его лютой смерти. Схоронили Пана Плешевича и отп-

равились поминки творить; и я тут был - поминал, кутью большой ложкой

хлебал, по бороде текло - в рот не попало!

ГОРЕ

В одной деревушке жили два мужика, два родные брата: один был бедный,

дом и записался в купцы; а у бедного иной раз нет ни куска хлеба, а ре-

бятишки - мал мала меньше - плачут да есть просят. С утра до вечера

бьется мужик как рыба об лед, а все ничего нет. Говорит он однова своей

жене:

- Дай-ка пойду в город, попрошу у брата: не поможет ли чем?

- Ах, братец родимый! Помоги сколько-нибудь моему горю; жена и дети

без хлеба сидят, по целым дням голодают.

- Проработай у меня эту неделю, тогда и помогу!

Что делать? Принялся бедный за работу: и двор чистит, и лошадей хо-

лит, и воду возит, и дрова рубит. Через неделю дает ему богатый одну

ковригу хлеба:

- Вот тебе за труды!

- И за то спасибо! - сказал бедный, поклонился и хотел было домой ид-

ти.

ра мои именины.

- Эх, братец, куда мне? Сам знаешь: к тебе придут купцы в сапогах да

в шубах, а я в лаптях хожу да в худеньком сером кафтанишке.

- Ничего, приходи! И тебе будет место.

- Хорошо, братец, приду.

Воротился бедный домой, отдал жене ковригу и говорит:

- Слушай, жена! Назавтра нас с тобой в гости звали.

- Как в гости? Кто звал?

- Брат: он завтра именинник.

- Ну что ж, пойдем.

Наутро встали и пошли в город, пришли к богатому, поздравили его и

уселись на лавку. За столом уж много именитых гостей сидело; всех их

угощает хозяин на славу, а про бедного брата и его жену и думать забыл -

ничего им не дает; они сидят да только посматривают, как другие пьют да

едят.

кой благодарить, и бедный тоже - поднялся с лавки и кланяется брату в

пояс. Гости поехали домой пьяные, веселые, шумят, песни поют. А бедный

идет назад с пустым брюхом.

- Дай-ка, - говорит жене, - и мы запоем песню!

- Эх ты, дурак! Люди поют оттого, что сладко поели да много выпили; а

ты с чего петь вздумал?

- Ну, все-таки у брата на именинах был; без песен мне стыдно идти.

Как я запою, так всякий подумает, что и меня угостили...

- Ну пой, коли хочешь, а я не стану!

Мужик запел песню, и послышалось ему два голоса; он перестал и спра-

шивает жену:

- Это ты мне подсобляла петь тоненьким голоском?

- Что с тобой? Я вовсе и не думала.

- Так кто же?

- Не знаю! - сказала баба. - А ну запой, я послушаю.

Он опять запел: поет-то один, а слышно два голоса; остановился и

спрашивает:

- Это ты. Горе, мне петь пособляешь?

Горе отозвалось:

- Да, хозяин! Это я пособляю.

- Ну, Горе, пойдем с нами вместе.

- Пойдем, хозяин! Я теперь от тебя не отстану. Пришел мужик домой, а

Горе зовет его в кабак. Тот говорит:

- У меня денег нет!

- Ох ты, мужичок! Да на что тебе деньги? Видишь, на тебе полушубок

надет, а на что он? Скоро лето будет, все равно носить не станешь! Пой-

дем в кабак, да полушубок побоку...

Мужик и Горе пошли в кабак и пропили полушубок.

На другой день Горе заохало - с похмелья голова болит, и опять зовет

хозяина винца испить.

- Денег нет, - говорит мужик.

- Да на что нам деньги? Возьми сани да телегу - с нас и довольно!

Нечего делать, не отбиться мужику от Горя: взял он сани и телегу, по-