Сказка о молодильных яблоках и живой воде

того вниз спустились. Тут вин, медов и разных напитков двенадцать подва-

лов бочками выставлено. Потом снова наверх поднялись. Отворил старик

дверь. Иван через порог переступил да так и ахнул. По стенам развешаны

богатырские доспехи и конская сбруя. Все червонным золотом и дорогими

каменьями изукрашено, как огонь горит, переливается на солнышке.

Глядит Иван на мечи, на копья, на сабли да сбрую и оторваться не мо-

жет.

Повел его леший к самому дальнему строению. Подал связку ключей:

- Вот тебе ключи ото всех дверей. Стереги добро. Ходи везде невозб-

ранно и помни: за все, про все с тебя спрошу, тебе и в ответе быть.

Указал на железную дверь:

- Сюда без меня не ходи, а не послушаешь - на себя пеняй: не быть те-

бе живому.

Стал Иван служить, свое дело править. Жили-пожили, старик говорит:

- Завтра уеду на три года, ты один останешься. Живи да помни мой на-

каз, а уж провинишься - пощады не жди.

На другое утро, ни свет ни заря, коня оседлал, через забор перемахнул

- только старика и видно было. Остался Иван один-одинешенек. Слова вы-

молвить не с кем.

Прошел еще год и другой - скучно стало Ивану: "Хоть бы одно челове-

ческое слово услышать, все было бы полегче".

И тут вспомнил: "Что это леший не велел железную дверь открывать? Мо-

жет быть, там человек в неволе томится? Дай-ка пойду взгляну, ничего

старик не узнает".

Взял ключи, отпер дверь. За дверью лестница - все ступени мохом по-

росли. Иван спустился в подземелье. Там большой-пребольшой конь стоит,

ноги цепями к полу прикованы, голова кверху задрана, поводом к балке

притянута. И видно: до того отощал конь - одна кожа да кости.

Пожалел его Иван. Повод отвязал, пшеницы, воды принес.

На другой день пришел, видит - конь повеселее стал. Опять принес пше-

ницы и воды. Вволю накормил, напоил коня. На третий день спустился Иван

в подземелье и вдруг слышит:

- Ну, добрый человек, пожалел ты меня, век не забуду твоего добра!

Удивился Иван, оглянулся, а конь говорит:

- Пои, корми меня еще девять недель, из подземелья каждое утро выво-

ди. Надо мне в тридцати росах покататься - тогда в прежнюю силу войду.

Стал Иван коня поить, кормить, каждое утро на зеленую траву-мураву выво-

дить. Через день конь в заповедном лугу по росе катался.

Девять недель поил, кормил, холил коня. В тридцати утренних росах

конь покатался и такой стал сытый да гладкий, будто налитой.

- Ну, Иванушка, теперь я чую в себе прежнюю силу. Сядь-ка на меня да

держись покрепче. А конь большой-пребольшой - с великим трудом сел Иван

верхом.

В ту самую минуту все кругом стемнело - и, словно туча, леший нале-

- Не послушал меня, вывел коня из подземелья!

Ударил Ивана плеткой.

Парень семь сажен с коня пролетел и упал без памяти.

- Вот тебе наука! Выживешь - твое счастье, не выживешь - выкину соро-

кам да воронам на обед!

Потом кинулся леший за конем. Догнал, ударил плеткой наотмашь; конь

на коленки пал.

Принялся леший коня бить.

- Душу из тебя вытрясу, волчья сыть!

Бил, бил, в подземелье увел, ноги цепями связал, голову к бревну при-

тянул:

Много ли, мало ли прошло времени, Иван пришел в себя, поднялся.

- Ну, коли выжил - твое счастье, - леший говорит. - В первой вине

прощаю. Ступай, свое дело правь!

На другой день пролетел над палатами ворон, трижды прокаркал: крр,

крр, крр!

Леший скорым-скоро собрался в дорогу:

- Ох, видно, беда стряслась! Не зря братец Змей Горыныч ворона с

вестью прислал.

На прощанье Ивану сказал:

- Долго в отлучке не буду. Коли провинишься в другой раз - живому не

быть!

жив ли конь? Будь что будет - пойду узнаю".

Спустился в подземелье, видит - конь там, обрадовался:

- Ох, коничек дорогой, не чаял тебя живого застать!

Скоро-наскоро повод отвязал. Конь гривой встряхнул, головой мотнул:

- Ну, Иванушка, не думал, не гадал я, что осмелишься еще раз сюда

прийти, а теперь вижу: хоть годами ты и мал, зато удалью взял. Не побо-

ялся лешего, пришел ко мне. И теперь уж нельзя нам с тобой здесь оста-

ваться.

Тем временем Иван и конь выбрались из подземелья.

- Возьми заступ и рой яму у меня под передними ногами.

Иван копал, копал, наклонился и смотрит в яму.

- Чего видишь?

- Вижу - золото в яме ключом кипит.

- Опускай в него руки по локоть.

Иван послушался - и стали у него руки по локоть золотые.

- Теперь зарой ту яму и копай другую - у меня под задними ногами.

Иван яму вырыл.

- Ну, чего там видишь?

- Вижу - серебро ключом кипит.

- Серебри ноги по колено.

Иван посеребрил ноги.

- Зарывай яму, и пусть про это чудо леший не знает.

Только Иван яму зарыл, как конь встрепенулся:

- Ох, Ваня, надо торопиться - чую, леший в обратный путь собирается!

Поди скорее в ту кладовую, где богатырское снаряжение хранится, принеси

третью слева сбрую.

Ушел Иван и воротился с пустыми руками.

- Ты чего?

Иван молчит, с ноги на ногу переминается и голову опустил.

Конь догадался:

- Эх, Иван, забыл я - ведь ты еще не в полной силе, а моя сбруя тяже-

лая - триста пудов. Ну, не горюй, все это поправить можно. В той кладо-

вой направо в углу сундук, а в нем три хрустальных кувшина. Один с зеле-

ным, другой с красным, третий с белым питьем. Ты из каждого кувшина вы-

пей по три глотка и больше не пей, а то и я не смогу носить тебя. Иван

побежал. Глядь - уже возвращается, сбрую несет.

- Ну как? Прибавилось у тебя силы?

- Чую в себе великую силу!

Конь опять встрепенулся:

- Поторапливайся, Ваня, леший домой выезжает. Иван скоро-наскоро коня

оседлал.

- Теперь ступай в палаты, подымись в летнюю горницу, найди в сундуке

мыло, гребень и полотенце. Все это нам с тобой в пути пригодится.

Иван мыло, полотенце и гребень принес:

- Ну как, поедем?

- Нет, - Ваня, сбегай еще в сад. Там в самом дальнем углу есть дико-

винная яблоня с золотыми скороспелыми яблоками. В один день та яблоня

вырастает, наг другой день зацветает, а на третий день яблоки поспевают.

Возле яблони колодец с живой водой. Зачерпни той воды ковшик-другой. Да

смотри не мешкай: леший уж полпути проехал.

Иван побежал в сад, налил кувшин живой воды, взглянул на яблоню, а на

яблоне полным-полно золотых спелых яблок.

"Вот бы этих яблок домой увезти! Стали бы все люди сады садить, золо-

тые яблоки растить да радоваться. В день яблони растут, на другой день

цветут, а на третий день яблоки поспевают. Будь что будет, а яблок я

этих нарву". Три мешка золотых яблок нарвал Иван и бегом из сада бежит,

а конь копытами бьет, ушами прядет:

- Скорее, скорее! Выпей живой воды и мне дай испить, остальное с со-

бой возьмем.

Иван мешки с яблоками к седлу приторочил, дал коню живой воды и сам

попил.

В ту пору земля затряслась, все кругом ходуном заходило, добрый моло-

- Торопись! - конь говорит. - Леший близко!

Вскочил Иван в седло. Рванулся конь вперед и перемахнул через ограду.

Леший подъехал к своему царству с другой стороны, через ограду перес-

кочил и закричал:

- Эй, слуга, принимай коня!

Ждал-ждал - нету Ивана. Оглянулся и видит: ворота в подземелье нас-

тежь распахнуты.

- Ох, такие-сякие, убежали! Ну да ладно, все равно догоню.

Спрашивает коня:

- Можем ли беглецов догнать?

- Догнать-то догоним, да чую, хозяин, беду-невзгоду над твоей головой

и над собой!

Рассердился леший, заругался:

- Ах ты, волчья сыть, травяной мешок, тебе ли меня бедой-невзгодой

стращать!

И стал бить плетью коня по крутым бедрам, рассекал мясо до кости:

- Не догоним беглецов - насмерть тебя забью!

Взвился конь под самые облака, перемахнул через забор.

Будто вихрь, помчался леший в погоню. Долго ли, коротко ли Иван в до-

роге был, много ли, мало ли проехал, вдруг конь говорит:

- Погоня близко. Доставай скорее гребень. Станет леший наезжать да

огненные стрелы метать - брось гребень позади нас.

В скором времени послышался шум, свист и конский топот. Все ближе и

ближе. Слышит Иван - леший кричит:

- Никому от меня не удавалось убежать, а вам и подавно не уйти! - И

стал пускать огненные стрелы. - Живьем сожгу!

Иван изловчился, кинул гребень - и в эту же минуту перед лешим стеной

поднялся густой лес: ни пешему не пройти, ни конному не проехать, дикому

зверю не прорыснуть, птице не пролететь.

Леший туда-сюда сунулся - нигде нету проезду, зубами заскрипел:

- Все равно догоню, только вот топор-самосек привезу.

Привез топор-самосек, стал деревья валить, пеньякоренья корчевать,

просеку расчищать.

Бился, бился, просеку прорубил, вырвался на простор. Поскакал за Ива-

ном:

В ту пору конь под Иваном встрепенулся.

- Достань, Ваня, мыло, - говорит. - Как только леший станет настигать

и огненные стрелы полетят, кинь мыло позади нас.

Только успел вымолвить, как земля загудела, ветер поднялся, шум по-

шел.

- Увезли мой волшебный гребень, ну, все равно не уйти от меня!

И посыпались, дождем огненные стрелы. Платье на Иване в семи местах

загорелось. Кинул он мыло - и до облаков поднялась каменная гора позади,

коня.

Остановился леший перед горой:

жать, много времени понадобится. Лучше каменную гору разбить, раздробить

да прямо ехать.

Поворотил коня, поехал домой, привез кирки, мотыги. Стал каменную го-

ру бить-долбить. Каменные обломки на сто верст летят, и такой грохот

стоит - птицы и звери замертво падают.

День до вечера камень ломал, к ночи пробился через гору и кинулся в

погоню.

ют. В третий раз стал их леший настигать, стал огненные стрелы метать.

Иванове платье сгорело, и сам он и конь - оба обгорели. Просит конь:

- Не мешкай, Ванюшка, скорее достань полотенце и брось позади нас.

Иван полотенце кинул - и протекла за ними огненная река. Не вода в

реке бежит, а огонь горит, выше лесу пламя полыхает, и такой кругом жар,

что сами они насилу ноги унесли, чуть заживо не сгорели. Леший с полного

ходу налетел, не успел коня остановить - и все на нем загорелось.

- И полотенце увезли! Ну, ничего, надо только на ту сторону перепра-

виться, теперь уж нечем им будет меня задержать.

Ударил коня плетью изо всех сил, скочил конь через реку, да не смог

перескочить: пламенем ослепило, жаром обожгло. Пал конь с лешим в огнен-

ную реку, и оба сгорели.

В ту пору Иванов конь остановился:

- Ну, Иванушка, избавились мы от лешего и весь народ избавили от не-

го: сгорел леший со своим конем в огненной реке!

Иван коня расседлал, разнуздал, помазал ожоги живой водой. Утихла

боль, и раны зажили. Сам повалился отдыхать и уснул крепким, богатырским

сном. Спит день, другой и третий. На четвертое утро пробудился, встал,

кругом огляделся и говорит:

- Места знакомые - это наше царство и есть. В ту пору конь прибежал:

- Ну, Иванушка, полно спать, прохлаждаться, пришла пора за дело

браться. Ступай, ищи свою долю, а меня отпусти в зеленые луга. Когда по-

надоблюсь, выйди в чистое поле, в широкое раздолье, свистни посвистом

молодецким, гаркни голосом богатырским: "Сивка-бурка, вещий каурка,

стань передо мной, как лист перед травой!" - я тут и буду.

Иван коня отпустил, а сам думает: "Куда мне идти? Как людям на глаза

показаться? Ведь вся одежа на мне обгорела".

Думал-подумал и увидал - недалеко стадо быков пасется. Схватил Иван

одного быка за рога, приподнял и так ударил обземь, что в руках одна

шкура осталась - бычью тушу, будто горох из мешка, вытряхнул. "Надо

как-нибудь наготу прикрыть!" Завернулся Иван с ног до головы в бычью

шкуру, взял золотые скороспелые яблоки и пошел куда глаза глядят.

Долго ли, коротко ли шел, пришел к городским воротам.

У ворот народ собрался. Слушают царского гонца:

- Ищет царь таких садовников, чтобы в первый день сад насадили, на

другой день вырастили и чтобы на третий день в том саду яблоки созрели.

Слух пал: где-то есть такие скороспелые яблоки. Кто есть охотник царя

потешить?

Никто царскому гонцу ответа не дает. Все молчат. Иван думает: "Дай

попытаю счастья!"

Подошел к гонцу:

- Когда за дело приниматься?

Вся глядят - дивятся: откуда такой взялся? Стоит, словно чудище ка-

кое, в бычью шкуру завернулся, и хвост по земле волочится.

Царский гонец насмехается:

- Приходи завтра в полдень на царский двор, наймем тебя да пугалом в

саду поставим - ни одна птица не пролетит, ни один зверь близко не про-

бежит.

- Погоди, чего раньше времени насмехаешься? Как бы после каяться не

На другой день пришел Иван на царский двор, а там уже много садовни-

ков собралось. Вышел царь на крыльцо и спрашивает:

- Кто из вас берется меня утешить, наше государство прославить? Кто

вырастит в три дня золотые яблоки, тому дам все, чего он только захочет.

Вышел один старик садовник, царю поклонился:

- Я без малого сорок годов сады ращу, а и слыхом не слыхивал этакого

чуда: в три дня сад насадить, яблони вырастить и спелые яблоки собрать.

Коли дашь поры-времени три года, я за дело примусь. Другой просит сроку

два года. Третий - год. Иные берутся и в полгода все дело справить. Тут

вышел вперед Иван:

- Я в три дня сад посажу, яблони выращу и спелые золотые яблоки собе-

ру.

И опять все на него глядят - дивятся. И царь глядит, глаз с Ивана не

Потом говорит:

- Ну, смотри, берешься за гуж - не говори, что не дюж. Принесешь че-

рез три дня спелые яблоки из нового сада - проси чего хочешь, а обманешь

- пеняй на себя: велю голову отрубить.

И своему ближайшему боярину приказал:

- Отведи садовнику землю под новый сад и дай ему все, чего понадобит-

ся.

дить.

свистнул посвистом молодецким, гаркнул голосом богатырским:

- Сивка-бурка, вещий каурка, стань передо мной, как лист перед тра-

вой!

мя пышет, грива по ветру развевается. Прибежал, стал как вкопанный:

- Чего, Иванушка, надо?

- Взялся я сад насадить и в три дня яблоки собрать.

- Ну то дело нехитрое. Бери яблоки, садись на меня да спускай в иско-

пыть [23] по яблоку.

Ходит конь, по целой печи комья земли копытами выворачивает, а Иван в

те ямы яблоки спускает. Все яблоки посадили. Иван коня отпустил и в каж-

дый ступок по капле живой воды прыснул. Потом прошел по рядам - землю

распушил, разрыхлил. И скоро стали пробиваться ростки. Зазеленел сад. К

утру, к свету, выросли деревца в полчеловека, а к вечеру стали яблони

совсем большие и зацвели. По всему царству пошел яблоневый дух, такой

сладкий - всем людям на радость.

Иван два дня и две ночи глаз не смыкал, рук не покладал, сад стерег

да поливал. В труде да заботе притомился, сел под дерево, задремал, по-

том на траву привалился и заснул.

А у царя было три дочери. Зовет младшая царевна:

- Пойдемте, сестрицы, поглядим на новый сад. Сегодня там яблони зац-

вели.

Старшая да средняя перечить не стали. Пришли в сад, а сад весь в цве-

- Глядите, глядите, яблони цветут!

- Кто этот сад насадил да столь скоро вырастил?

- Хоть бы разок взглянуть на этого человека!

Искали, искали садовника - не нашли. Потом увидали: кто-то лежит под

деревом, человек - не человек, зверь - не зверь. Старшая сестра подошла

поближе. Воротилась и говорит:

- Лежит какое-то страшилище, пойдемте прочь. А средняя сестрица

взглянула и говорит:

- Ой, сестрицы, и глядеть-то противно на эдакого урода! Уж не это ли

чудище сад насадило да вырастило?

- Ну вот еще, чего выдумала! - говорит старшая царевна.

А младшая сестра, Наталья-царевна, просит:

- Не уходите далеко, и я погляжу, кто там есть!

Пришла, поглядела, обошла кругом дерева. Потом приподняла бычью шкуру

и видит: спит молодец такой пригожий - ни вздумать, ни взгадать, ни пе-

ром описать, только в сказке сказать, - по локоть у молодца руки в золо-

те, по колено ноги в серебре. Глядит царевна, не наглядится, сердце у

ней замирает. Сняла свой именной перстенек и тихонько надела Ивану на

мизинец.

- Где ты, сестрица? Пойдем домой!

Бежит Наталья-царевна, а сестры навстречу идут:

- Чего там долго была, чего в этом уроде нашла? Будто пугало воронье!

И кто он такой?

А Наталья-царевна в ответ:

- За что человека обижаете, чего он вам худого сделал? Поглядите, ка-

кой он прекрасный сад вырастил, батюшку утешил и все наше царство прос-

лавил. В ту пору и царь пробудился. Подошел к окну, видит - сад цветет,

обрадовался: "Вот хорошо, не обманул садовник! Есть чем перед гостями

похвалиться. Приедут сегодня женихи - три царевича, три королевича чуже-

земных; да своих князей, бояр именитых на пир позову - пусть дочери су-

женых выбирают". К вечеру гости съехались, а на другой день завели

большой пир-столованье. Сидят гости на пиру, угощаются, пьют, едят, ве-

селятся.

Спал Иван, спал и проснулся, увидал на мизинце перстень золотой, уди-

вился: "Откуда колечко взялось?".

Снял с руки и увидел надпись - на перстне имя меньшой царевны обозна-

чено.

"Хоть бы взглянуть, какая она есть!" А на яблонях налились, созрели

самых спелых яблок полную корзину и принес во дворец, прямо в столовую

горницу. Только через порог переступил, сразу всех гостей яблоневым ду-

хом так и обдало, будто сад в горнице.

Подал царю корзину. Все гости на яблоки глядят, глаз отвести не мо-

гут. И царь сидит сам не свой, перебирает золотые яблоки и молчит. Долго

ли, коротко ли так сидел, прошла оторопь, опомнился:

- Ну спасибо, утешил меня! Этаких яблок нигде на белом свете не сыс-

кать. И коли умел ты в три дня сад насадить да вырастить золотые яблоки,

быть тебе самым главным садовником в моем королевстве!

Покуда царь с Иваном говорил, все три царевны стали гостей вином об-

носить, стали себе женихов выбирать.

Старшая сестра выбрала царевича, средняя выбрала королевича, а

меньшая царевна раз вокруг стола обошла - никого не выбрала и другой раз

обошла - никого не выбрала. Третий раз пошла и остановилась против Ива-

на. Низко доброму молодцу поклонилась:

- Коли люба я тебе, будь моим суженым!

Поднесла ему чару зелена вина.

Иван чару принял, на царевну взглянул - такая красавица, век бы любо-

вался! От радости не знает, что и сказать.

А все, кто был на пиру, как услышали царевнины слова, - пить, есть

перестали, уставились на Ивана да меньшую царскую дочь, глядят, молчат.

Царь из-за стола выскочил:

- Век тому не бывать!

- А помнишь ли, царское величество, - Иван говорит, - когда я на ра-

боту рядился, у нас уговор был: коли не управлюсь с делом - моя голова с

плеч, а коли выращу яблоки в три дня - сулил ты мне все, чего я захочу.

Яблоки я вырастил и одной только награды прошу: отдай за меня На-

талью-царевну!

Царь руками замахал, ногами затопал:

- Ах ты, невежа, безродный пес! Как у тебя язык повернулся этакие

слова сказать!

Тут царевна отцу, матери поклонилась:

- Я сама доброго молодца выбрала и ни за кого иного замуж не пойду.

Царь пуще расходился, зашумел:

- Была ты мне любимая дочь, а после твоих глупых речей я тебя знать

не знаю! Уходи со своим уродом из моего царства куда знаешь, чтобы глаза

мои не видали!

Царица слезами залилась:

- Ох, отсекла нам голову! От этакого позору и в могиле не ухоро-

нишься!

Поплакала, попричитала, а потом стала царя уговаривать:

станешь делать. Не изгоняй из царства. Отведи где-нибудь местишко. Пусть

там живут. Пусть они на твои царские очи не смеют показываться, а я

знать всегда буду, жива ли она!

Царь тем слезам внял, смилостивился:

- Вот пусть в старой избенке в нашем заповедном лесу живут... в

стольный град и не показывайтесь!

Выгнал царь Наталью-царевну да Ивана, а старшую и среднюю дочь выдал

замуж честь честью. Свадьбы сыграли, и после свадебных пиров и столо-

ванья царь отписал старшим зятьям полцарства. Царевич да королевич со

своими женами в царских теремах поселились. Живут припеваючи, в пирах да

в веселье время ведут.

А Иван лесную избушку починил, небольшую делянку в лесу вырубил,

пенья, коренья выкорчевал и хлеб посеял. Живут с молодой женой, от своих

рук кормятся, в город не показываются.

Много ли, мало ли времени прошло, - нежданнонегаданно беда стряслась:

постигла царство великая невзгода. Прискакал гонец, печальную весть при-

нес:

видимо-невидимо! Три города с пригородками и много сел с приселками по-

жег, попалил головней покатил: всю нашу заставу побил-повоевал.

Царь сидел на лежанке и, как услышал те слова, так и обмер. Ерзает на

кирпичах, а с места сойти не может. Потом очнулся:

- Подайте корону и скличьте зятьев да ближних бояр!

Пришли зятья с боярами, поклонились. Царь корону поправил, приосанил-

ся:

лу, ступайте навстречу неприятелю, царство мое защищать.

Зять-царевич да зять-королевич похваляются:

- Не тревожь себя, царь-государь, мы тебя не покинем! Гвидоново войс-

ко разобьем и самого Гвидона в колодках к тебе приведем.

Собрали полки, в поход пошли. Царь велел шестерик самолучших коней в

карету запрячь и поехал вслед за войском:

- Хоть издали погляжу, каковы в ратном деле мои наследники.

Долго ли, коротко ли ехал, - выехала карета на пригорок, и видно ста-

ло в подзорную трубу: неприятельские войска вдали стоят. Замерло сердце

у царя: глазом не окинуть Гвидонову рать, соколу в три дня не облететь.