Грегори Дэвид Робертс шантарам

— Вы не знаете? 

— А  пошел-ка  ты  знаешь  куда,  приятель? —  взорвалась  она, 

накинувшись  на  меня  с  такой  яростью,  что  я  не  заметил,  как  она 

напугана. — И вообще, какое тебе дело до всего этого? 

В нас таится особая разновидность гнева, которую мы приберегаем 

для  тех,  кто  огрызается,  когда  мы  хотим  сделать  им  добро.  Именно  эта 

разновидность  начала  нарастать  во  мне,  и  я  сжал  челюсти,  чтобы  не 

выпустить ее наружу. 

— Так вы идете или нет? 

— Она согласна? — спросила Лиза у Карлы. 

Обе  женщины  посмотрели  на  Раджана,  а  затем  на  зеркало, 

висевшее  на  стене.  По  выражению  их  лиц  я  догадался,  что  мадам  Жу 

подсматривает за нами и подслушивает. 

— Да, да. Она сказала, что вы можете идти с нами, — ответил я ей, 

надеясь,  что  она  не  станет  критиковать  мой  несовершенный 

американский акцент. 

— Это правда? Без обмана? 

— Без обмана, — сказала Карла. 

Девушка быстро встала и схватила свои вещи. 

— Чего  же  тогда  мы  ждем?  Двигаем  отсюда  ко  всем  чертям,  пока 

эта… не передумала. 

Когда  мы  выходили  на  улицу,  Раджан  сунул  мне  в  руку  большой 

запечатанный конверт. Он опять посмотрел мне в глаза долгим взглядом, 

исполненным  непонятной  злобы,  и  закрыл  за  нами  дверь.  Я  догнал 

Карлу и, взяв за плечи, повернул к себе. 

— Что все это значит? 

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, пытаясь улыбнуться. — 

У нас получилось. Мы вытащили Лизу оттуда. 

— Я  не  об  этом.  Я  насчет  тех  игр,  в  которые  играла  мадам  Жу  с 

тобой и мной, а также твоих рыданий. Что это значит? 

Она  взглянула  на  Лизу,  которая  стояла  в  нетерпении,  прикрыв 

глаза рукой от солнца, хотя оно в этот час было не таким уж и ярким, а 

затем перевела усталый и недоуменный взгляд на меня. 

— Неужели  так  уж  необходимо  говорить  об  этом  прямо  здесь,  на 

улице? 

— Никакой необходимости! — ответила Лиза за меня. 

— Я  не  с  вами  разговариваю! —  огрызнулся  я,  не  спуская  глаз  с 

Карлы. 

— Со  мной  ты  здесь  тоже  разговаривать  не  будешь, —  твердо 

заявила она. — Не здесь и не сейчас. Пошли. 

— Что это все значит? — не унимался я. 

— Ты переволновался, Лин. 

— Переволновался? —  чуть  ли  не  заорал  я,  доказывая,  что  она 

права. 

Я  злился  на  то,  что  она  так  мало  рассказала  мне  и  так  плохо 

подготовила к этому интервью. Я был обижен, что она не доверяет мне 

настолько, чтобы раскрыть всю правду. 

— Это смешно! — воскликнул я. — Это поистине смешно! 

— Кто этот безмозглый червяк? — спросила Лиза. 

— Заткнись,  Лиза, —  бросила  Карла  точно  так  же,  как  только  что 

мадам Жу ей самой. И реакция Лизы была такой же, как у Карлы, — она 

покорно умолкла и замкнулась в себе. 

— Я  не  могу  говорить  об  этом  здесь,  Лин, —  сказала  Карла,  глядя 

на меня с невольной досадой и разочарованием. 

Редко бывают взгляды, которые колют больнее, чем тот, каким она 

меня  наградила.  Прохожие  останавливались,  открыто  глазея  на  нас  и 

прислушиваясь. 

— Слушай,  я  же  вижу,  что  за  всем  этим  кроется  гораздо  больше, 

чем ты мне рассказывала. Что связывает тебя с этой мадам? Откуда она 

знает о нас с тобой? Предполагалось, что я сотрудник посольства, а она 

вдруг принялась болтать о том, что я влюблен в тебя. Не понимаю. И кто 

эти Ахмед и Кристина? Что с ними случилось? Что она имела в виду? То 

ты держишься независимо и уверенно, то вдруг рассыпаешься на части, 

когда эта психованная мадам начинает безостановочно молоть что-то на 

немецком или не знаю, каком. 

— Это  был  швейцарский  вариант  немецкого, —  процедила  она 

сквозь зубы, начиная злиться. 

— Швейцарский,  китайский, —  какая  разница?  Я  хочу  знать,  что 

происходит.  Я  хочу  помочь  тебе.  Но  для  этого  я  должен  знать…  ну,  на 

чем я стою. 

К  зевакам  присоединилось  еще  несколько  человек.  Трое  парней, 

обняв друг друга за плечи, таращились на нас с наглым любопытством. В 

пяти  метрах  от  нас  возле  своей  машины  стоял  водитель  такси, 

доставивший  нас  сюда.  Он  наблюдал  за  нами,  улыбаясь  и  обмахиваясь 

носовым платком. Он был гораздо выше ростом, чем я думал; его худая 

фигура была облачена в белую рубашку и брюки. Карла посмотрела на 

него  через  плечо.  Водитель  промокнул  усы  своим  красным  платком, 

затем  обвязал  его  наподобие  шарфа  вокруг  шеи.  Он  улыбнулся  Карле, 

сверкнув крепкими белыми зубами. 

— Ты  стоишь  на  тротуаре  прямо  перед  Дворцом, —  сказала  Карла 

сердито и печально. В данный момент она была сильнее меня, и я почти 

ненавидел  ее  за  это. —  А  я  сажусь  в  это  такси.  А  куда  я  еду — это  не 

твое дело. 

Она  направилась  к  автомобилю.  Когда  они  садились,  я  услышал, 

как Лиза спросила: 

— Где ты откопала этого кретина? 

Водитель  приветствовал  их  радостным  покачиванием  головы. 

Проезжая  мимо  меня,  они  смеялись;  до  меня  долетели  слова  песни 

«Автострада  любви» 

7

[71]

.  Мое  распаленное  воображение  на  миг 

нарисовало  мне  картину,  на  которой  вся  троица  развлекалась  в 

обнаженном  виде.  Я  понимал,  что  это  смешно,  но  червячок  ревности  у 

меня  в  мозгу  не  унимался  и  стал  дергать  за  нить  времени  и  судьбы, 

связывающую  меня  с  Карлой.  Тут  я  вспомнил,  что  оставил  у  Карлы  в 

квартире свою одежду и ботинки. 

— Эй! —  крикнул  я  вдогонку  удаляющемуся  такси. —  А  моя 

одежда? Карла! 

— Мистер Лин? 

Рядом  со  мной  стоял  какой-то  человек.  Лицо  его  казалось  смутно 

знакомым, но я не мог вспомнить, кто это такой. 

— Да. В чем дело? 

— Абдель Кадер хочет видеть вас, мистер Лин. 

Имя  Кадера  встряхнуло  мою  память.  Это  был  Назир,  шофер 

Кадербхая. Неподалеку был припаркован белый автомобиль. 

— А откуда вы… Как вы здесь оказались? 

— Он  просил  вас  приехать  сразу.  Я  отвезу  вас. —  Он  указал  на 

автомобиль и сделал два шага в его сторону, ожидая, что я последую за 

ним. 

— Вряд  ли  я  смогу,  Назир.  У  меня  был  тяжелый  день.  Скажите 

Кадербхаю, что я… 

— Он  сказал,  чтобы  вы  приехали  сразу, —  угрюмо  прервал  меня 

Назир. 

По  его  виду  можно  было  подумать,  что  он  намерен  в  случае  чего 

затащить меня в свой автомобиль силой. Я в тот момент был так сердит и 

растерян, что и в самом деле готов был вступить с ним в драку. «Может, 

так  оно  будет  и  лучше, —  подумал  я, —  сцеплюсь  с  ним  сейчас  и 

разделаюсь  со  всем  этим  раз  и  навсегда».  Но  Назир,  страдальчески 

скривившись, проговорил с необычной для него любезностью: 

— Кадербхай  сказал, «приезжайте,  пожалуйста».  Да,  именно  так. 

Он сказал: «Пожалуйста, приезжайте, мистер Лин». 

Слово «пожалуйста» звучало в устах Назира фальшиво. Было ясно, 

что  с  его  точки  зрения  господин  Абдель  Кадер  Хан  просто  отдает 

приказания,  которые  немедленно  всеми  исполняются.  Но  ему  велели 

передать это мне как просьбу, а не как команду, и он, очевидно, выучил 

только  что  произнесенную  английскую  фразу  наизусть.  Я  представил 

себе, как он едет по городу, повторяя про себя фразу и испытывая при 

этом  такое  отвращение,  словно  это  отрывок  из  молитвы,  обращенной  к 

чужому  богу.  Но  как  бы  он  ни  относился  к  этим  словам,  на  меня  они 

оказали  свое  действие,  и  на  его  лице  выразилось  облегчение,  когда  я 

улыбнулся, сдаваясь. 

— О’кей, Назир, — вздохнул я. — Едем к Кадербхаю. 

Он  начал  открывать  заднюю  дверь  автомобиля,  но  я  предпочел 

сесть  спереди.  Как  только  мы  отъехали,  он  включил  радио  на  полную 

громкость — возможно,  для  того,  чтобы  не  разговаривать  со  мной. 

Конверт,  который  мне  вручил  Раджан,  был  все  еще  у  меня  в  руках.  Я 

осмотрел  его.  Величиной  с  небольшой  журнал,  он  был  изготовлен  из 

дорогой  розовой  бумаги.  Надписан  он  не  был.  Я  надорвал  конверт  и 

вытащил  черно-белую  фотографию.  На  ней  я  увидел  полуосвещенную 

комнату, набитую безделушками и украшениями разных эпох и культур. 

Посреди  этого  сознающего  свою  ценность  нагромождения  в  кресле, 

напоминающем  трон,  сидела  женщина  в  необычайно  длинном  вечернем 

платье, ниспадающем на пол и полностью скрывающем ее ноги. Одна ее 

рука  покоилась  на  ручке  кресла,  другой  она  не  то  царственно 

помахивала  кому-то,  не  то  небрежным  жестом  просила  кого-то 

удалиться. У нее была изысканная прическа; темные волосы завивались 

локонами  с  обеих  сторон  круглого  и  полноватого  лица.  Миндалевидные 

глаза  смотрели  прямо  в  камеру  с  несколько  невротическим  испугом  и 

возмущением.  Рот  у  нее  был  крошечный,  упрямо  надутые  губы 

подтягивали к себе кожу слабого подбородка. 

И это красивая женщина? Мне так не казалось. А уж то, что было 

написано  на  этом  лице,  и  подавно  не  могло  внушить  расположение: 

высокомерие,  злоба,  испуг,  испорченность,  эгоизм.  Фотография  со  всей 

несомненностью  демонстрировала  эти  черты  характера  и  намекала,  что 

имеются  и  худшие.  Но  было  и  еще  кое-что  на  фотографии,  даже  более 

отталкивающее  и  пугающее,  чем  неприятное  лицо, —  надпись, 

сделанная  красными  печатными  буквами  по  нижнему  краю:  ТЕПЕРЬ 

МАДАМ ЖУ ДОВОЛЬНА. 

 

Глава 14  

— Входите, мистер Лин, входите. Нет, садитесь здесь, пожалуйста. 

Мы ожидали вас. 

Абдель Кадер указал мне на место слева от себя. Я скинул обувь у 

порога,  где  уже  валялось  несколько  пар  туфель  и  сандалий,  и  сел  на 

роскошную обтянутую парчой подушку. Помещение было просторным — 

восемь  человек,  рассевшихся  вокруг  низкого  мраморного  стола,  заняли 

лишь  один  из  его  углов.  Пол  был  устлан  гладкими  пятиугольными 

кермическими  плитками  кремового  цвета.  В  углу,  где  мы  сидели,  его 

покрывал  квадратный  исфаханский  ковер.  Стены  и  сводчатый  потолок, 

выложенные мозаикой голубого и белого цвета, создавали иллюзию неба 

с  облаками.  Две  открытые  арки  вели  из  комнаты  в  широкие  коридоры. 

Три  окна  с  низкими  подоконниками  выходили  во  двор,  засаженный 

пальмами.  Окна  обрамляли  фигурные  колонны;  сходясь  наверху,  они 

образовывали  купол,  на  котором  было  написано  что-то  по-арабски.  Со 

двора доносился плеск каскадного фонтана. 

Скачать 8,22 Mb.

Поделитесь с Вашими друзьями: