Человек в коммуникации: от категоризации эмоций к эмотивной лингвистике

Т.Г. Ренц

Важным каналом передачи эмотивной информации является лицо, поскольку, как считает Г.Е. Крейдлин, «лицо и многие связанные с ним мимические жесты… не только соотносятся с конкретными эмоциями, но и выполняют определенные коммуникативные и социальные функции» [Крейдлин, 2000, с. 37]. Следует подчеркнуть, что рассматриваемые в данной статье визуальные знаки (контакт глаз, взгляд) в комплексном семиозисе представляют собой детерминанты синхронных взаимоотношений между вербальными знаками говорящего, а также его собственным невербальным поведением и невербальным поведением слушающего [Романов, Сорокин, 2004, с. 12]. Для правильного понимания взглядов как каналов передачи эмоциональных сообщений имеют значение не столько их статистические параметры, сколько их изменение, что дает возможность вести речь о невербальном поведении и невербальном общении, то есть об неинтенциональных и интенциональных компонентах коммуникативной деятельности коммуникатора [Леонтьев, 2005, c. 210−212].

Как показал анализ практического материала, в невербальном поведении романтических партнеров окулесические знаки могут выражать эмоции радости, счастья, грусти, гнева, удивления, страха и др. По выражению глаз можно вполне достоверно считывать и декодировать эмоциональную информацию. К средствам описания взгляда относятся ремарки, содержащие различные глагольные и именные словосочетания: his eyes full of a sad dread of refusal; looked tenderly; a “we-understand-each-other” look in her eyes; looked at him happily with a twinkle in her eyes; looked up…with such startled, looked lovingly at her; his eyes tenderly searched hers; stared blankly at her и др.

Нами выявлено, что взгляды и контакт глаз выражают, как правило, конкретную эмоцию, вызываемую определенным эмоциональным состоянием, переживаемым субъектом в момент общения:

В приведенных фрагментах визуальные сигналы дают возможность собеседнику адекватно декодировать эмоциональное состояние партнера. Формальными маркерами негативных и позитивных эмоций, выражаемых невербальными знаками, являются языковые единицы отрицательной / положительной коннотации sadly, fondly.

В рассматриваемой ниже категориальной ситуации доминантой является эмоция любви, которая определяет вербальное и невербальное поведение интерактанта: The look of love in his eyes was unmistakable. His eyes spoke so much more than his words could express. A surge of hope flooded Daniel’s heart. “I am nothing, and I have nothing to give you, Hannah. The only thing I can offer you is my heart, and you have that already…” (J. Bronte. Some Pass By).

Любовь здесь выступает «квантом» значения описываемого в авторской ремарке невербального знака, реализуемого в конкретной ситуации признания, и подтверждается вербальным сообщением.

К числу невербальных компонентов, преобладающих в категориальных эмоциональных ситуациях ухаживания, в которых реализуются эмоциональные переживания романтических партнеров, относится также улыбка, которая представляет собой внутренне закодированный невербальный сигнал, выступающий индикатором эмоционального состояния человека, как правило, состояния положительной эмоциональной окраски [Эмотивный код, 2003, с. 19−20]. В романтическом общении улыбка может использоваться коммуникантами в качестве сигнала для общения, то есть выполнять волюнтативную функцию, возбуждая эмоцию интереса:

Dunkan felt the girl was looking intently at him. “It was my pleasure,” he said with a broad smile on his face. “If you have any other questions, please let me know” (S. Wentworth. Broken Destiny).

Исследователи считают, что по наличию улыбки и смеха легко распознается радость [Ильин, 2002, c. 162], причем длительное переживание радости квалифицируется как счастье. В один ряд с эмоциями радости и счастья автор ставит и другие эмоции, в частности, удовлетворение. Анализ исследуемого типа общения продемонстрировал, что участники романтического взаимодействия проявляют эмоцию радости наряду с проявлением нежности, удовлетворенности:

(1) On an impulse, Tony asked “Will you have dinner with me in New York?”

She studied him, weighing her answer. “I would enjoy that.” Tony smiled, pleased. “It’s a date” (S. Sheldon. Master of the Game) (эмоция удовольствия);

(2) “I wouldn’t hold you back,” she whispered, “not for all the money in the world. The sooner you go, the sooner you will come back to me.”

“That’s my girl,” smiled Thor, lovingly (D. Leclaire. A Wholesale Arrangement) (эмоция любви).

В примере (1) эмоциональное состояние молодого человека передается через мимический знак «smile», выражающий радость, удовлетворение. О положительной направленности его эмоций сигнализирует семантика языкового коррелята данного невербального знака – наречие pleased. На переживание эмоции любви и нежности в примере (2), передаваемые улыбкой, указывает наречие lovingly с семой любви. Приведенный пример еще раз подтвердил, что улыбка в общении романтических партнеров является, как правило, индикатором положительных эмоций, переживаемых коммуникантами: эмоций радости, нежности, любви, удовлетворения, которые вызваны событиями, происходящими в момент общения. Заметим, что улыбка может отражать проявление негативных эмоций, в частности, смущения / стыда. По мнению некоторых исследователей, эмоцию смущения отличает от эмоции стыда улыбка, пробегающая по лицу человека, прежде чем он спрячет взгляд или отвернется [Изард, 1999, с. 328]. Подтвердим сказанное примером:

“Honey,” chuckled Adam, “I think we can safely manage another mobile home without breaking the bank!”

Charlie had momentarily forgotten how much money Adam had, and she tried to hide her embarrassment behind her mug of coffee. That wasn’t enough, however, for when Adam saw her face turn crimson, he couldn’t help but smile.

“Go ahead and laugh,” Charlie scolded him, with a sheepish smile. “I grew up in a household where money was always tight (J. Bronte. Greatest of These).

Прагматический контекст показывает, что реплика одного из партнеров вызывает смущение другого (embarrassment), в свою очередь вызвавшее улыбку говорящего (he couldn’t help but smile). Отразившаяся на лице девушки эмоция сопровождается аналогичным невербальным знаком, языковым коррелятом которого выступает фраза with a sheepish smile, где прилагательное sheepish, имеющее значение «shy, embarrassed, abashed», служит для правильного определения переживаемой эмоции. Иными словами, улыбка в данной коммуникативной ситуации способствует выражению эмоции смущения по отношению к номинируемой действительности и к участнику взаимодействия.

Ученые доказали, что разные сенсорные каналы обладают разными возможностями в передаче эмотивной информации [Ekman, Friesen, Ellsworth, 1972; Ekman, Friesen, 2003; Scherer, 1988 et al.]. Важным компонентом невербальной семиотики, позволяющим идентифицировать эмоциональные состояния человека, являются гаптические знаки, которым присуща максимальная степень коммуникативной интимности в романтическом общении. Знаки гаптики в исследуемом типе общения передают симпатию, привязанность, любовь, сексуальное желание. Данный вывод релевантен и в отношении ряда других невербальных компонентов, используемых романтическими партнерами в процессе общения. Анализ фактического материала также продемонстрировал, что гаптические компоненты являются эмоциогенными, то есть вызывают эмоции у партнера, как правило, аналогичные.

К числу наиболее распространенных эмотивных жестов-прикосновений в общении романтических партнеров, требующих также сокращения дистанции, относятся следующие: сжать ладонь партнера, держаться за руки, играть с руками другого, обнять за плечи, обнять за талию, заключить в объятия, притянуть к себе, а также поглаживание, прикосновение к голове (контакт «голова к голове»), поцелуй и др. В исследуемом материале указанные знаки широко представлены следующими ремарками: kissed his cheek / her lips; hugged her happily; hugged each other; reached out to hug; embraced her and kissed her with such desire; offered her the comfort of his embrace; gave her a loving hug; stroked the back of his neck; opened his arms and hugged her; gave her a hug and kiss; a pair of strong arms wrapped around her; grasped her shoulders; held on to his hand more tightly; gently touched her shoulders и др.

Значимые касания имеют большое психологическое значение для романтических партнеров, поскольку они характеризуют их эмоциональное состояние, отношение друг к другу и ситуацию общения в целом. Как считает В.И. Шаховский, в обыденном общении люди склонны верить эмоциональному контексту, а не логическому смыслу слов, поскольку первый помогает глубже понять человека, его действительное отношение к собеседнику [Шаховский, 2008]. Подтвердим сказанное:

“Darling.” As he pulled her into his arms he could smell toothpaste and clean scented flesh. She must have been up for hours.

“Of course I meant it. There is only one obstacle.”

“What is that?” she said going pale. “I don’t remember you accepting.”

Helen flung her arms round his neck, kissing him fiercely (J. Cooper. Riders) (эмоция любви, нежности).

Невербальные средства в приведенном примере реализуют принцип активности (говоря о которой, исследователи имеют в виду вполне определенную категорию), понимаемый как способность невербальных знаков воздействовать на человека, вызывая вербальную или невербальную реакцию последнего, а также ориентироваться в коммуникативной ситуации и регулировать свои отношения с партнером [Guerrero, Floyd, 2006, p. 88−89]. Эмоции партнеров выражаются в коммуникативной ситуации невербальными знаками, репрезентированными языковыми коррелятами pulled her into his arms, flung her arms round his neck, а также kissing him fiercely. Учитывая характер отношений между партнерами и вербальный контекст, можно говорить о позитивном эмоциональном характере общения. Эмоции молодого человека проецируются на собеседницу, вызывая ее ответные невербальные действия: обвила его шею руками (flung her arms round his neck) и крепко поцеловала (kissing him fiercely).

Для романтического общения характерно также многократное использование одних и тех же невербальных знаков в пределах одной коммуникативной ситуации:

“I don’t think a pep talk will do any good,” sighed Charlie, as Adam sat beside her on the tattered couch. “Haven’t you...” Charlie was cut short by Adam’s kiss. <...> “Play,” he urged.

“Now?” she asked in surprise. <...> Adam smiled encouragingly. “Then play what you’re feeling at this very moment.”

“I don’t see how this will change anything,” she sighed, “but I’ll try.” Before Charlie began, Adam kissed her once more (J. Bronte. Greatest of These).

Анализ фактического материала позволил выявить невербальные компоненты, преобладающие в той или иной ситуации общения романтических партнеров. Установлено, что в ситуации знакомства коммуниканты концентрируют свое внимание, прежде всего, на лице партнера, вследствие чего наиболее частотными компонентами являются улыбки, обмен взглядами и т.д. В разнообразных ситуациях ухаживания и признания в любви партнеры передают свои чувства посредством множества гаптических знаков – пожатия рук, поглаживаний, поцелуев, объятий и т. д.

Весьма значимыми в романтическом общении являются паралингвистические знаки: интонация, речевые паузы, различные свойства голоса и др. Интересна в этой связи мысль, высказанная К. Василевым, о том, что «магия голоса… действует не только как прямое, непосредственное выражение любви с помощью конкретного смысла сказанных слов. Речь может возбуждать и волновать, даже когда в ней отсутствуют признания или намеки на интимные чувства и желания человека… Иногда мы получаем удовольствие, даже не вникая в точный смысл сказанного» [Василев, 1982, с. 187]. Неслучайно теоретики отмечают, что способность человека выражать голосом эмоции считается более древней по сравнению со словесной речью. Физические данные голоса, по мнению Г.В. Колшанского, несомненно, несут в себе информацию, являющуюся для слушающего основой различных умозаключений с привлечением собственного опыта и знаний о тех или иных свойствах субъекта [Колшанский, 2005, с. 34]. Иными словами, эта информация не всегда может быть расшифрована однозначно. В исследуемых текстах эмотивные характеристики фонационных знаков в первую очередь передаются языковыми средствами, модифицируемыми наречиями, передающими чувство любви, нежности и др.: said Fen tenderly; he said lovingly; she softly whispered; uttered Dan fondly и др.

Наиболее сложным явлением в ряду фонационных особенностей языка, связанных с речью и личностью говорящего, является интонация. Интонация непосредственно связана с высказыванием, хотя вся область экспрессивной интонации функционально не входит во внутреннюю структуру языка, то есть не включается в собственно лингвистическую проблематику. Вместе с тем эмоциональные факторы являются показателями контекста коммуникации, конкретной коммуникативной ситуации. В некоторых эмоциональных ситуациях особенности фонации становятся весьма существенным средством воздействия, например в ситуации «предложение руки и сердца», «признание в любви» и др. Взаимодействуя с мимикой, жестами и другими невербальными знаками, определенные интонационные характеристики выражают конкретные эмоциональные состояния партнеров, выделяют эмоциональные речевые высказывания в дискурсе. На основе интонационных характеристик слушающий может сделать заключение о переживаемых говорящим эмоциях: “I’m very happy for you, Mrs. Newton,” said Jose, tenderly. “Thank you, Mr. Fernandez. I know you are,” replied Rebecca (J. Bronte. The Harvest of Christopher Cushing) (эмоция нежности); “Dove, open the door,” he said gently. “Please.” The heartfelt tone in his voice did not fall on deaf ears [J. Bronte. Journey of the Heart: 76] (эмоция нежности, беспокойства).

Разумеется, интенции говорящего «провоцируют» те или иные интонационные характеристики, которые в совокупности со значением входящих в состав высказывания единиц производят нужный эмоциональный эффект на слушающего. Следует также указать, что изменение тональности общения романтических партнеров связано не только с актуализирующими ее речевыми средствами, но и с определенной ролью фонационных средств [Болотнова, 1992].

Заслуживающим внимания при анализе эмотивности романтической коммуникации является, на наш взгляд, молчание. Молчание в романтической коммуникации несет в себе мощный охранительный потенциал, поскольку оберегает собеседников от разрушительных последствий неуместного или не ко времени пришедшегося слова. Иными словами, молчание – это динамичное интерпретационное поле, в котором важно почувствовать адресанта [Корнилова, 2006, c. 183], почувствовать переживаемые им эмоции. В нашем материале молчание передается языковыми средствами, в основе которых лежит номинация silence и stillness: silence fell, broke the stillness, stunned silence, lost himself in silence, in (complete) silence, а также didn’t utter a word; didn’t say a word; kept quiet и т. д.

Особое положение среди многообразных вариантов молчания занимает молчание любви, которое является столь же укорененным в повседневности, сколь принадлежащим иному порядку бытия, и в силу последнего обстоятельства принципиально невербализуемым. Устойчивая связь между феноменами молчания и любви позволяет конкретизировать его онтологический статус как пребывания в тайне, полноты общения. В общении романтических партнеров молчание возникает достаточно часто и может означать практически все что угодно: оно может наполняться смыслом слов, которые были произнесены только что, недавно или в прошлом, слов, которые не были и не будут произнесены, но которые можно вообразить, и слов, которые будут произнесены в будущем [Там же]. Значение молчания в конкретной категориальной эмоциональной ситуации, как и значения слов, может быть выведено только в результате анализа личных качеств романтических партнеров, темы беседы, места и времени и т. д.:

“I realized that that letter hurt you just as is did me – and yet you had sent it.” Silence fell. Eleanor folded and unfolded her handkerchief carefully. She dared not look up, fearing that her eyes would betray how dear this humble Philip had suddenly become to her.

Philip sat tearing a catalpa leaf into shreds. His head was bent. At last he drew a deep breath, threw the leaf away, and spoke again (F.H. Arnold. Not My Will).

В приведенном фрагменте молчание служит своеобразным прологом к вербализации чувств коммуникантов по отношению друг к другу. Молчание Элеанор выражает эмоцию страха, так как она боится, что Филипп узнает не только о ее чувствах к нему, но и правду об усыновленном ребенке. Выступая средством сокрытия страха, молчание коммуникативно значимо для обоих партнеров. Оно свидетельствует об их ментальной активности, судить о которой можно по их неконтролируемым невербальным действиям: folded and unfolded her handkerchief carefully; tearing a catalpa leaf into shreds. Отсутствие слов – это эмоциональный знак, который является адекватным коммуникативным средством в данной коммуникативной ситуации и способом выражения эмоций. Таким образом, в ряду различных невербальных компонентов эмотивного типа выделяется молчание как особый знак в общении романтических партнеров. В эмоциональных ситуациях оно выполняет различные функции – от привлечения внимания к эмоциональному состоянию партнера, от раскрытия внутреннего мира, позволяющего что-то узнать или что-то утаить посредством молчания, до выражения истинных эмоций, ментальной активности коммуникантов, показывающей работу мысли, рефлексию или молчаливое игнорирование.

Резюмируя сказанное, следует подчеркнуть, что эмотивность в романтическом общении широко репрезентируется невербальными знаками. К наиболее «информативным» в плане выражения эмоций невербальным компонентам относятся взгляд, улыбка, интонация, объятия, поцелуи, молчание и некоторые другие, сигнализирующие о переживании коммуникантами целого спектра эмоций. Знаки невербальной семиотики эмоциогенны, они усиливают и стимулируют эмоциональные речевые и неречевые действия партнеров.
Литература

Болотнова Н.С. Художественный текст в коммуникативном аспекте и комплексный анализ единиц лексического уровня. − Томск: Изд-во Томского ун-та, 1992.

Василев К. Любовь. − М.: Прогресс, 1982.

Изард К.Э. Психология эмоций. − СПб.: Питер, 1999.

Ильин Е.П. Эмоции и чувства. − СПб.: Питер, 2002.

Колшанский Г.В. Паралингвистика. – 2-е изд., доп. − М.: КомКнига, 2005.

Корнилова Н.Б. Молчание влюбленных (Краткий анализ смысловых лакун) // Вопросы психолингвистики. – 2006. – № 3. − С. 182−186.

Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика в ее соотношении с вербальной: автореф. дис. …д-ра филол. наук. − М., 2000.

Леонтьев А.А. Психология общения. – 3-е изд. − М.: Смысл: Издат. центр «Академия», 2005.

Романов А.А., Сорокин Ю.А. Соматикон: Аспекты невербальной семиотики. − М.: ИЯ РАН, ТвГУ, 2004.

Шаховский В.И. Лингвистическая теория эмоций: монография. − М.: Гнозис, 2008.

Эмотивный код языка и его реализация: коллективная монография. − Волгоград: Перемена, 2003.

Guerrero L.K., Floyd K. Nonverbal communication in close relationships. − London: Lawrence Erlbaum Associates, 2006.

Н.А. Сребрянская

Поскольку «текст может быть эмотивным эксплицитно и имплицитно» [Шаховский, 2008б, с. 181], то исследование лексических маркеров эмотивности текста в аспекте гендерной специфики представляется весьма интересным и перспективным. Особый интерес представляет исследование способов создания эмотивности художественных текстов авторами-женщинами и авторами-мужчинами.

Мы рассмотрели англоязычные художественные тексты английских писателей-романтиков Дж. Остин и Т. Дж. Смоллетта с позиций гендерной специфики способов создания эмотивности текста, гендерных особенностей лингвистического выражения эмоций. Исследование произведений английских писателей и писательниц эпохи романтизма с точки зрения эмотивности текста поможет выявить гендерную специфику авторства текстов. Знание гендерной специфики способов создания эмотивности текст может внести определенный вклад в текстологию при определении авторства неизвестных текстов. В этом плане мы видим следующие перспективы исследования: установление гендерных приоритетов в выборе языковых средств создания эмотивности текста; составить словари частотности эмотивных единиц с учетом гендерной принадлежности автора; выявить роль интенсификаторов в создании эмотивности текста с учетом гендера автора; установить, какие категории аффективов и коннотативов, по классификации В.И. Шаховского [Шаховский, 2008а, с. 101], преимущественно используются писателями с учетом их гендера и др.

В данной статье представлены некоторые результаты исследования англоязычных художественных произведений писателей эпохи романтизма «Эмма» Джейн Остин и «Приключения сэра Ланселота Гривза» Тобайса Джорджа Смоллетта.

Гендерные различия весьма тесно связаны с эмоциями личностей. Речь личности является гендерно маркированным фактором. Эмотивность речи является одним из ведущих ее признаков и, следовательно, связана с гендером.

Суть лингвистического понимания категории эмотивности слова заключается в том, что эмоциональность присуща многим словам и входит составной частью в лексическое значение слова. Большинство исследователей сходится на том, что женщины более открыто проявляют свои эмоции, чем мужчины, особенно эти различия высоки в отношении эмоций страха и грусти.

В словарном корпусе английского языка имеются специальные лексические единицы, передающие описательно эмоциональное состояние характеризуемого, к ним обычно относят различные лексико-семантические разряды слов, описывающие эмоции: наречия, глаголы, существительные, прилагательные [Шаховский, 2008, с. 98], которые в свою очередь классифицируются по признаку «принадлежности к эмоциональной зоне» - положительных, отрицательных, амбивалентных эмоций [Там же. С. 107]. Отметим, что наречиями и прилагательными нередко употребляются интенсификаторы типа very, quite, completely и др., которые усиливают эмоциональный колорит текста даже в том случае, если употребляются интенсификаторы снижения степени признака типа slightly, a little и др. Следует также сказать о немалой роли междометий в создании эмотивности текста, междометия – неизменяемые слова, непосредственно выражающие эмоциональную реакцию, чувство, ощущение. Междометия могут быть гендерно маркированными. Так, фемининный тип восклицаний может быть Oh! O-o! Alas! My God!, маскулинный – Damn it!, Shit! и др.

Анализ лексических единиц, повышающих эмотивность текста, в указанных произведениях позволил сделать следующие выводы относительно использования различных категорий лексики:

1. Будучи представителями одного литературного направления, Дж. Остин и Т. Дж. Смоллетт используют в большом количестве прилагательные, называющие эмоции, при этом они принадлежат в основном к одной эмоциональной зоне – положительной:

Дж. Остин: generous, pleasant, intelligent, gentle, amiable, pretty-spoken и др.

Т.Дж. Смоллетт: friendly, dapper, nicely, cheerful, sensible, brave, pretty и др.

2. Гендер влияет на выбор степени оценки характеристик или действий. Так, автор-женщина склонна к преувеличению: часто использует интенсификатор very даже при малой сочетаемости слов. Автор-мужчина, напротив, выбирает позицию нейтралитета, оценивая как бы слегка (little).

Дж. Остин: to be very sure, a very good servant, a very old and intimate friend, very fanciful, very considerable и др.

Т.Дж. Смоллетт: a little distance, to be little acquainted, to be a little surprised и др.

3. Автор-мужчина использует больше глаголов, описывающих эмоции, тогда как автор-женщина для описания тех же эмоций использует существительные.

Дж. Остин: tears, smiles, blushing и др.

Т.Дж. Смоллетт: to cry, to smile, to blush и др.

4. Для стиля автора-женщин характерны лексические повторы, повышающие степень эмотивности текста:

Дж. Остин: – Very lucky! Peculiarly lucky!

– Sorrow came – a gentle sorrow!

5. Употребление существительных, называющих эмоциональное состояние героев, качественно разнится: явно враждебно настроенные у Т.Дж. Смоллетта и имеющие положительное значение у Дж. Остин.

Дж. Остин: happiness, kindness, friendliness, joy, pleasure и др.

Т.Дж. Смоллетт: animosity, disgust, misery, impertinence, apprehension и др.

6. Дж. Остин в своих произведениях использует большое количество междометий (особенно в диалогах), таких как Oh! Ah!, для выражения эмоционального состояния персонажей, что, вероятно, можно отнести к гендерным особенностям стиля писателя. Так в произведении «Эмма» Джейн Остин использует следующие реплики в диалогах: – Oh! Are you there? – Oh! She shall not do such a thing again. – Oh! My dear, human flesh! – Ah! You are not serious now. – Ah! dear Mrs Elton, so obliged to you for the carriage!

Использование междометий для Т. Дж. Смоллетта не характерно, что подтверждает произведение «Приключения сэра Ланселота Гривза», и это может быть спецификой стиля автора-мужчины.

Мы видим, что эмотивность является одной из основных характеристик художественного текста. Однако использование тех или иных лексических единиц, описывающих эмоции, зависит в определенной степени от гендерной принадлежности автора. Так, например, для женщин характерно использование большого количества интенсификаторов, описание эмоций осуществляется преимущественно с помощью прилагательных и существительных. Мужчины же для описания эмоций больше используют глаголы и существительные.

Весьма важным критерием эмотивности художественного текста является анализ частотности употребления лексических единиц для описания эмоций. При отборке наиболее частотных единиц был использован словарь Longman Dictionary of Contemporary English. Лексические единицы, выбранные для анализа, имеют в своей дефиниции ключевые слова feeling, emotion, to feel. Для анализа были отобраны 20 наиболее частотных единиц для каждой категории эмотивов. Кроме того, был составлен список интенсификаторов английского языка. Следующая таблица показывает некоторые категории лексики согласно классификации В.И. Шаховского [Шаховский, 2008а, с.101–110].