Шопенгауэр А. Об основе морали // Свобода воли и нравственность. МС 102 О праве лгать. Продолжение дискуссии щении или прекращении этого страдания Лишь поскольку данный поступок берет начало в этом источнике, имеет он моральную ценность, а всякое действие, обусловленное какими-либо другими мотивами, лишено ее. Коль скоро возбуждается это сострадание, благо и зло другого становится непосредственно близким моему сердцу, совершенно также, хотя и не всегда в равной степени, как в других случаях единственно мое собственное стало быть, теперь разница между ими мною уже не абсолютна. Во всяком случае, процесс этот достоин удивления, даже полон тайны. Это поистине великое таинство этики, ее первофеномен…» 26 . Вполне соглашаясь с Шопенгауэром, я бы тем не менее предпочел более широкий термин сопереживание . Сострадание – одно из его важнейших проявлений, однако само по себе сострадание объясняет лишь направленность против зла, ноне позитивную направленность к добру, поэтому, намой взгляд, термин сопереживание здесь более точен. Способность сопереживания исходно возникает у высокоразвитых животных, чье поведение формируется в значительной степени после рождения. Пока особь не научится жить самостоятельно, сопереживание работает как механизм, обеспечивающий ей родительскую опеку и защиту. Дальнейшая животная эволюция расширяет функции сопереживания. Входе антропологической эволюции оно значительно усиливается и играет огромную роль в обеспечении самого существования досоциальной человеческой группы. Но морали там еще нет. В рамках сопереживательной детерминации поведения в мире социального человека возникает нечто принципиально новое, причем как не единичное, а закономерное, – конфликт сопереживаний. Простейшим он выступает в первичном, дуальногрупповом, обществе. В силу экзогамии супруги здесь принадлежат к разным половинкам. Поэтому для каждого состоящего в браке индивида, с одной стороны, есть семья, представляющая собой ближайшую и непосредственную эмоциональную связь между супругами, дополнительно усиливаемую эмоциональным единством каждого с детьми, с другой – каждый супруг остается членом той группы-половинки, в которой он родился и остается с ней в теснейшей эмоциональной связи. Поэтому, например, в случае возникновения острой неприязни между ближайшими кровными родственниками, с одной стороны, и супругом (супругой) с другой, неизбежно возникновение ситуаций, в которых индивид, сопереживательно связанный с обеими сторонами, должен сделать выбор (по крайней мере, ситуативный) в пользу одной из них. Здесь следует подчеркнуть, что речь не идет о просто конфликте между двумя индивидами. Ситуативные межиндивидуальные конфликты возможны ив рамках досоциальной группы. Внутри такой группы, целостность которой обеспечивается эмоциональным единством, конфликт индивидов означает нарушение этой связи, и преодолевается ее восстановлением. Для этого существуют специальные примирительные практики, порой довольно сложные. В современном обществе нечто похожее может быть, например, в семье. Если ссорятся маленькие братья-сестры, то родителям важно не наказать виновного, а примирить, чтобы дети обнялись, поцеловались, и не осталось трещины. Отличие интересующего нас случая от чисто межличностного конфликта состоит в том, что между людьми, принадлежащими различным половинкам первичного общества, вовсе нет обязательной положительной эмоциональной 26 Шопенгауэр А. Об основе морали. С. 205–206.
103 Б.С. Шалютин. Мораль, право и ложь связи. Она, соответственно, не может быть восстановлена, если ее и не было. Поэтому эмоционально раздираемый индивид не может избежать выбора. А поскольку степень сопереживательной связи между ближайшими родственниками и супругами может быть вполне сопоставима, то здесь, как ив рассмотренном в рамках темы правогенеза случае нанесения ущерба, возникает необходимость в рациональной детерминации поведения. Индивид решает возникшую передним задачу посредством