Объектом исследования в работе является роман В. Богомолова «В августе сорок четвертого (Момент истины)». Предмет исследования —повествовательные элементы, ориентированные на документальные жанры, их функция в общей сюжетно-композиционной структуре романа в романе.
Принципиальное значение для нашей работы имеет полемика по поводу границ вымысла, разгоревшаяся между Богомоловым и Г. Владимовым после публикации последним романа «Генерал и его армия»1. Роман Богомолова, создававшийся в период особого интереса к документальной литературе, является наглядным примером использования в художественном произведении форм документа, а также авторской установки на максимально точное изображение исторических фактов в художественном произведении. Отношение к историческому факту у Владимова иное. В полемической статье с красноречивым названием «Срам имут и мертвые, и живые, и Россия» Богомолов решительно обвинял коллегу в искажении фактов военной истории. Основная претензия Богомолова к Владимову состоит в том, что последний показывает в своем романе советских военачальников по сравнению с немецким генералом в дурном свете, используя не все известные факты, но при этом описывая то, о чем нет документальных свидетельств. Например, Богомолов упрекает Владимова в том, что немецкий генерал Гудериан показан интеллигентным военачальником, читающим «Войну и мир» в Ясной Поляне, в то время как в мемуарах генерала нет ничего о чтении романа, из усадьбы немецкие солдаты сделали конюшню и осквернили могилу писателя, о чем у Владимова не упоминается. А советские военачальники у Владимова интересуются едой и подарками вышестоящих командиров, что в сравнении с благородным немецким генералом, конечно, играет не в их пользу. Боевые заслуги советских командиров, в отличие, например, от заслуг генерала Власова в битве под Москвой, Владимов также обходит вниманием. Все это красноречиво свидетельствует о том, что для Богомолова как писателя была важна «правдивость» художественных произведений, которые посвящены Великой Отечественной войне. Мы берем здесь «правдивость» в кавычки, так как подразумеваем не в прямом смысле «правдивый рассказ о событиях», а авторскую установку на конструирование в художественном произведении образа мира, максимально соответствующего образу реального мира в его, авторском, представлении, с учетом известных ему фактов. Подобная установка исключает предпочтения художественной «правды» «правде» реального мира.
В свою очередь Богомолов был обвинен1 в придирке к отдельным фактам и непонимании основного принципа литературного творчества — его фикциональности, права писателя на свободу построения сюжета, включая и свободу обращения с историческими фактами.
В рамках данной работы принципиальное значение имеет различие между установкой автора на «правду факта» и «исторической достоверностью». «Историческая достоверность» — это реально произошедшие в реальном мире события. «Историческая достоверность» не допускает и доли вымысла. Правда факта, в концепции Богомолова, напротив, не исключает включение вымышленных элементов, если они не искажают известные реальные факты и не приводят к их переосмыслению. Иными словами, правда факта — это и известные реальные факты, и те вымышленные элементы, которые построены по их образцу, могли бы наличествовать в реальности, которые, как и реальные исторические факты, служат опорой поступков и событий вымышленного мира. Таким образом, нас не будет интересовать «историческая достоверность» излагаемых в романе Богомолова событий, но принципиальный для нас вопрос — как именно формируется и аргументируется в романе «правда факта». Следовательно, цель данной работы — показать, как в романе ориентация на приемы документальных жанров определяет особенности изложения событий и конструирование художественного мира.
При анализе мы исходили из гипотезы о том, что в романе изображение мира ориентировано на «правду факта», с целью создать максимально объективную картину мира автор использует приемы, характерные для документальной литературы на различных уровнях повествования.
Для реализации поставленной цели нами были сформулированы следующие задачи:
Выявить функции и композиционные особенности введения в текст романа вымышленных документов.
Рассмотреть речь героев и повествователя с точки зрения присутствия в ней элементов документального стиля.
Провести сравнительный анализ романа с текстами документальных жанров, а также опубликованными архивными документами.
И еще одно важное замечание. На сегодняшний день проблема разграничения документальных и художественных нарративов не является центральным вопросом в науке, однако большой интерес вызывают т.н. «нестандартные» нарративы1. Представляется, что исследования текстов такого типа помогут заполнить пробелы, ответить на некоторые открытые вопросы, связанные с проблемой отражения реальности в тексте и в целом с изучением природы текста как типа высказывания. Поэтому нам представляется, что обращение к поэтике текста, который активно использует нечасто встречающийся прием — введение вымышленных официальных документов,– вписывается в обозначенное выше направление. Этим определяется актуальность нашего исследования.
Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. В первой главе рассматриваются различные подходы к изучению «документального». Во второй главе анализируется структура романа с точки зрения использования «документальных» элементов на уровне композиции, стиля, персонажной организации. В третьей главе роман сопоставляется с произведениями документальных жанров с целью выявления сходств и различий. Сравнение проводится на основе описания роли повествователя, стилистических особенностей и сюжетных моделей. В заключении подводятся итоги работы и определяются перспективы исследования.